Интервью с Аджаном

Поиск свободы

Наверное, как и многие другие люди, в юности – когда мне было за 20, я был крайне занят вопросом свободы. Родившись в 1956 году я оказался среди поздних "детей цветов". Я застал окончание хороших времен. На протяжении большей части моих ранних лет я поклонялся идеалам свободы и стремился к тому, чтобы по-настоящему ее прожить. Не так, чтобы я стал бросающим бомбы анархистом, а скорее размахивающим цветами анархистом-философом. Тем не менее, я отнесся к этому стремлению к свободе очень серьезно. И я интуитивно и глубоко ощущал, что свобода возможна, что у нас, людей, есть возможность быть полностью свободными, и что есть что-то совершенно чистое, неограниченное, и то, что невозможно ограничить, что-то внутри нас. Однако, на опыте я сталкивался с бесконечными ограничениями и разочарованиями. Вначале уехать от родителей, потом законы, затем недостаток денег. Я думал, что то одно, то другое стоит на моем пути, и если бы только этого не было, я был бы свободен.

Я был совершенно сбит с толку. Независимо от того, как сильно я старался быть свободным и неограниченным правилами, формами и системами (в основном, бросая вызов им), всегда оказывалось, что есть еще один слой, потом другой, а затем еще один. Я встречался с ограничениями и в результате постоянно чувствовал разочарование. Я страдал, но я понятия не имел почему.

Я уехал из Англии и начал путешествовать в надежде найти где-нибудь свободу, где бы это ни было. Я отправился в Юго-Восточной Азию и следовал дионисийскому образу жизни – есть, пить, веселиться, секс, наркотики, рок-н-ролл, танцы в лунном свете на пляже, "свободно размахивая одной рукой". Но внутри меня было ощущение, что я подбирался к безысходному кризису, я интуитивно знал, что этот упадочнический путь на самом деле не ведет к свободе. Так что я искал дальше.

Я отправился на северо-восток Таиланда, где почти никогда не было западных туристов, и поймал себя на том, что еду в лесной монастырь. Это был дочерний монастырь Аджана Ча в котором жили западные монахи. Нужно сказать, что тайская лесная традиция – суровая часть уже узкой ортодоксии, это строгое соблюдение традиции, которая уже сама по себе консервативна. Но, что сразу же стало очевидным для меня, так это то, что люди живя там самым странным аскетическим образом были самыми радостыми из тех, которых я когда-либо встречал. Они вставали в три часа утра, ели один раз в день, выпивали чашку чая два раза в неделю, спали на тонких матах из травы, жили без секса – определенно без секса – и никаких наркотиков, алкоголя или рок-н-ролла.

И все же они были полностью непринужденные, очень дружелюбные и простые люди. Я спросил себя: "Что они находят такого радостного? Почему они так счастливы если их образ жизни настолько ограничен?". Тогда я встретил Аджан Ча, Учителя. Если монахи казались мне очень довольными своей судьбой, то встреча с ним была еще более впечатляющей. Аджан Ча оказался самым счастливым человеком в мире. Он жил монахом в лесу без всякого секса, музыки и выпивки в течение 40 лет. Можно представить себе кого-то очень иссякшего к этому времени. Но вот был человек, который был полностью доволен жизнью. На самом деле он полностью наслаждался ею, был совершенно удовлетворен.

Распорядок дня в монастырь был крайне ограничен. Он был направлен на упрощение всего внешнего, так чтобы можно было бы направить свое внимание напрямую, очень ясно туда, где можно обрести свободу – во внутренний мир. Таким образом, вместо отрицания чувственного мира или осуждения, ненависти или страха перед ним, весь стиль жизни был построен вокруг простоты образа жизни. Работа монахов состояла в направлении внимания на внутреннее измерение, где можно быть по-настоящему свободным. Я был так тронут этим способом жить, что, к моему изумлению, я обнаружил, что я все еще оставался там. Когда я приехал, я не думал, что задержусь более трех дней.

Я быстро понял, что я искал свободу не там где нужно. Помню как я открыл это для себя и посмеивался: "Как я мог быть настолько глуп?". Мне никогда не приходило в голову, что свобода может прийти только изнутри. До тех пор я искал свободу в том, что было изначально ограничено. Моим ошибочным способом поиска свободы было сопротивление условностям, я старался не быть ограниченным правилами общества или моими личными предписаниями, или состоянием моего тела. Я выглядел свободным внешне, но внутри я был узником моих убеждений и действий. Только путем поворота внимание внутрь я мог найти свободу, которая уже там была. Я понял, что внешние формы и системы, которые мы выбираем и используем (например, распорядок дня во время ретрита, язык и жаргон буддизма, различные техники медитации) предназначены для того, чтобы помочь нам направить внимание туда, где мы уже полностью свободны. Дело не в том, что мы должны стать свободными. А в открытии того качества жизни, которое по своей сути свободное и неограниченное.