В монастыре Ват Па Понг в Таиланде мы обычно проводили многие часы после полудня, подметая листья, на жарком, знойном солнце. Находиться под палящим солнцем было действительно неприятно. Метлы мы изготавливали себе сами. Мы добывали длинные бамбуковые жерди, несколько тонких бамбуковых полосок и ветви, и затем наматывали полоски бамбука вокруг веток, чтобы прикрепить их к палке. Если у вас это действительно хорошо получалось, то вы могли бы смастерить очень хорошую гибкую метлу. И однажды вы становились экспертом, и уборка листьев теперь была очень приятным занятием. Но я считал, что это было совсем не важно, и в этом не было необходимости. Я не вкладывал никаких усилий в изучение того, как смастерить приличную метлу, делал это ради проформы, потому что я был должен это делать, и из-за того, что я знал, что меня будут критиковать, если я этого не сделаю. Итак, я вышел с метлой, которая была плохо сделана, и лишь производил ею механические движения. Я всё ненавидел, подметал как маленький ребёнок, жалуясь внутри: "Я всем этим сыт по горло, не хочу этим заниматься. В конце концов, я приехал сюда, чтобы изучать наставления Будды и практику, а здесь я только тщетно подметаю листья... на знойном солнце... бла, бла, бла". У меня был ужасный характер, его называли "скулящий жалобщик". Я смотрел на других монахов и думал: "Они просто рисовые фермеры. Они глупые неграмотные мальчишки с рисовых полей, они делают только то, что им говорят". Я говорил себе: "Я такой умный, такой одаренный, такой большой подарок для монастыря, как они могут, вероятно, ожидать от меня, что я буду продолжать в том же духе?"
Однажды, я был очень подавлен, автоматически выполняя эту привычную работу, а Аджан Ча как раз проходил мимо. Он улыбнулся и сказал: "Где страдание? Много ли страдания в Ват Па Понге?" Это были самые подходящие слова в тот момент. Внезапно я очень ясно понял и осознал, что в свои тридцать два я был потворствующим (своим слабостям, желаниям), инфантильным, глупым, маленьким ребенком! Я подумал: "Ведь подметать листья - это нормально. В Ват Па Понге хорошо. Люди здесь приятные. Аджан мудр. Солнечный зной терпим. Со мной не всё так уж плохо. Я не умираю, не заболел". Тогда я понял, что страдание было создано в моём собственном уме. И я начал размышлять: "Я могу выполнить эту работу. В действительности требуется совсем немного. Никто здесь не ожидает от меня чересчур многого, а я жалуюсь на то, что они просят меня сделать". Я видел, что я по-настоящему мог быть неприятным человеком, хотя, в действительности, я считал себя довольно хорошим человеком. Я упрекал и винил других монахов, обвинял Аджана Ча, мне не нравилось солнце, не нравились листья, не нравилась метла, я не хотел беспокоиться о том, чтобы смастерить хорошую метлу и поэтому был вынужден царапать землю жалким коротким подобием метлы. Если бы я сделал хорошую метлу с хорошей упругостью, то я смог бы прекрасно подмести. Я мог бы одним энергичным движением собрать все листья и сделать из них прекрасные кучи. Почва была песчаной, поэтому можно было получать красивые узоры на песке. И вот я начал всецело эстетически наслаждаться этим процессом, и стал получать удовольствие от движений своим телом. Когда ум был в хорошем состоянии, тогда и всё остальное было таким.
Перед этим я хотел лишь сидеть и медитировать на своих собственных условиях, которые довольно просто было выполнить, и которыми я мог действительно наслаждаться. Когда меня попросили сделать что-то, что мне не нравилось делать, то мой ум породил мысли, которые и вызывали страдание.
Пер. с англ.: Павел Цветков Источник: Teachings of a Buddhist Monk by Ajahn Sumedho.
Мы на Фейсбуке
Группа ВКонтакте
Телеграм
Мы в WhatsApp
Youtube
Яндекс дзен
В монастыре Ват Па Понг в Таиланде мы обычно проводили многие часы после полудня, подметая листья, на жарком, знойном солнце. Находиться под палящим солнцем было действительно неприятно. Метлы мы изготавливали себе сами. Мы добывали длинные бамбуковые жерди, несколько тонких бамбуковых полосок и ветви, и затем наматывали полоски бамбука вокруг веток, чтобы прикрепить их к палке. Если у вас это действительно хорошо получалось, то вы могли бы смастерить очень хорошую гибкую метлу. И однажды вы становились экспертом, и уборка листьев теперь была очень приятным занятием. Но я считал, что это было совсем не важно, и в этом не было необходимости. Я не вкладывал никаких усилий в изучение того, как смастерить приличную метлу, делал это ради проформы, потому что я был должен это делать, и из-за того, что я знал, что меня будут критиковать, если я этого не сделаю. Итак, я вышел с метлой, которая была плохо сделана, и лишь производил ею механические движения. Я всё ненавидел, подметал как маленький ребёнок, жалуясь внутри: "Я всем этим сыт по горло, не хочу этим заниматься. В конце концов, я приехал сюда, чтобы изучать наставления Будды и практику, а здесь я только тщетно подметаю листья... на знойном солнце... бла, бла, бла". У меня был ужасный характер, его называли "скулящий жалобщик". Я смотрел на других монахов и думал: "Они просто рисовые фермеры. Они глупые неграмотные мальчишки с рисовых полей, они делают только то, что им говорят". Я говорил себе: "Я такой умный, такой одаренный, такой большой подарок для монастыря, как они могут, вероятно, ожидать от меня, что я буду продолжать в том же духе?"
Однажды, я был очень подавлен, автоматически выполняя эту привычную работу, а Аджан Ча как раз проходил мимо. Он улыбнулся и сказал: "Где страдание? Много ли страдания в Ват Па Понге?" Это были самые подходящие слова в тот момент. Внезапно я очень ясно понял и осознал, что в свои тридцать два я был потворствующим (своим слабостям, желаниям), инфантильным, глупым, маленьким ребенком! Я подумал: "Ведь подметать листья - это нормально. В Ват Па Понге хорошо. Люди здесь приятные. Аджан мудр. Солнечный зной терпим. Со мной не всё так уж плохо. Я не умираю, не заболел". Тогда я понял, что страдание было создано в моём собственном уме. И я начал размышлять: "Я могу выполнить эту работу. В действительности требуется совсем немного. Никто здесь не ожидает от меня чересчур многого, а я жалуюсь на то, что они просят меня сделать". Я видел, что я по-настоящему мог быть неприятным человеком, хотя, в действительности, я считал себя довольно хорошим человеком. Я упрекал и винил других монахов, обвинял Аджана Ча, мне не нравилось солнце, не нравились листья, не нравилась метла, я не хотел беспокоиться о том, чтобы смастерить хорошую метлу и поэтому был вынужден царапать землю жалким коротким подобием метлы. Если бы я сделал хорошую метлу с хорошей упругостью, то я смог бы прекрасно подмести. Я мог бы одним энергичным движением собрать все листья и сделать из них прекрасные кучи. Почва была песчаной, поэтому можно было получать красивые узоры на песке. И вот я начал всецело эстетически наслаждаться этим процессом, и стал получать удовольствие от движений своим телом. Когда ум был в хорошем состоянии, тогда и всё остальное было таким.
Перед этим я хотел лишь сидеть и медитировать на своих собственных условиях, которые довольно просто было выполнить, и которыми я мог действительно наслаждаться. Когда меня попросили сделать что-то, что мне не нравилось делать, то мой ум породил мысли, которые и вызывали страдание.